Виктория маркова искусствовед


18 декабря из Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина в Москве вывезли картину Тициана «Венера и Адонис». Полотно, авторство которого несколько лет назад установила сотрудница ГМИИ, хранилось в музее полтора года по договоренности с владельцем. «Медуза» объясняет, как картина, о которой еще 15 лет назад никто не знал, стала хитом международных выставок и выросла в цене в 250 раз, а также рассказывает, почему Пушкинский музей не смог выкупить ее у владельца.

Что за картина?

В 1554 году Тициан писал из Венеции королю Испании Филиппу II, что посылает ему картину в пару к его же «Данае» — чтобы король отныне «мог любоваться женским телом спереди и сзади». Речь в письме шла о полотне «Венера и Адонис», вернее, об одной из его версий. На ней богиня любви Венера падает в объятия смертного юноши-охотника Адониса. Сегодня, вероятнее всего, именно эта версия хранится в мадридском музее Прадо — до недавнего времени она считалась самой ранней из сохранившихся.


Всего Тициан вместе с учениками написал около 30 версий «Венеры и Адониса». Помимо «главной» картины из Прадо, хорошо известны те, что хранятся в Национальной галерее в Лондоне, музее Пола Гетти в Малибу, Палаццо Барберини в Риме, Метрополитен-музее в Нью-Йорке и Национальной художественной галерее в Вашингтоне. В разных вариациях картины меняется число собак, на голове Адониса появляется и исчезает шляпа, на полотне возникает или пропадает Амур (в мифологическом сюжете Венера влюбилась в смертного из-за того, что стрела Амура случайно попала в нее саму).

В 2005 году стало известно о еще одной версии «Венеры и Адониса» — она в точности повторяет композицию картины из Прадо, но написана она была как минимум на 10 лет раньше и хранилась в России, у частного коллекционера.

В России? Откуда она тут взялась?

В августе 2005 года замдиректора по научной работе ГМИИ имени Пушкина, искусствоведу Виктории Марковой позвонил бизнесмен и коллекционер Владимир Логвиненко и попросил провести экспертизу картины, которая, по его мнению, была копией работы Тициана из Прадо. Маркова — один из ведущих мировых специалистов по итальянской живописи эпохи Возрождения, поэтому на предложение малознакомого коллекционера приехать и посмотреть неизвестную картину откликнулась не сразу. К октябрю она все-таки согласилась на встречу. «Я поехала к нему с четким убеждением: то, что увижу, будет просто копия знаменитой работы. В девяноста девяти процентах случаев так и бывает, — рассказывала искусствовед „Новой газете“. — И вот мы с ним входим в помещение, где вдали на мольберте стоит картина. Я переступаю через порог и говорю: „Это Тициан. Сам!“»


По словам Марковой, она сразу опознала Тициана по небрежности в некоторых фрагментах: «Пейзаж написан очень приблизительно. Тициан часто так писал, практически теряя интерес к деталям».

Происхождение картины установить было сложнее, чем ее подлинность. По словам владельца, неизвестные покупатели приобрели картину на парижском аукционе в мае 2005-го (тогда ее, вероятно, продавали как работу одного из учеников Тициана). Затем, уже в Санкт-Петербурге, ее купил сам Логвиненко. Разрешение на ввоз произведения в Россию владелец получил при помощи организации «Росохранкультура», следившей за соблюдением законодательства в области охраны культурного наследия России (сегодня ее функции исполняет Минкульт). Рассказывая о провенансе картины, Логвиненко якобы упоминал, что она некогда принадлежала лично Екатерине II.

В 2015 году музей Прадо отреставрировал несколько известных произведений из своего собрания, в том числе и работу Тициана. Виктория Маркова вместе с директором Пушкинского Мариной Лошак приехали на выставку этих работ. Там Маркова обратила внимание на снимок картины в инфракрасных лучах — на нем были видны контуры некоторых фигур.


трудники Прадо пояснили, что это — следы рисунка, переведенного с помощью кальки с одного холста на другой. На холсте, открытом Марковой, таких контуров нет. «Тициан никогда не нуждался в том, чтобы переводить рисунок с помощью кальки. Он часто начинал работать кистью без предварительного рисунка», — объясняла она в интервью «Новой». Таким образом стало понятно, что картина, принадлежащая российскому коллекционеру, первична, а та, что хранится в Прадо, — авторская копия с нее. Сейчас «Венера и Адонис» из коллекции Логвиненко датируется примерно 1545-м годом — это самая старая из открытых картин Тициана с этим сюжетом.

А как она попала в Пушкинский музей?

Картина нуждалась не только в экспертной оценке, но и в реставрации. Тогда при участии Марковой и «Росохранкультуры» «Венеру и Адониса» на два года отправили на родину Тициана — в Венецию. А после длительной реставрации, в 2007 году, полотно впервые публично выставили в Галерее Академии. Затем владелец увез его в Швейцарию и хранил несколько лет там. По словам Виктории Марковой, все эти годы он предлагал Пушкинскому музею взять картину в экспозицию, но куратор отказывалась, чтобы ее не заподозрили в «раскрутке» частного собрания. При этом куратор подчеркивает, что всегда мечтала приобрести эту картину для музея и с 2013 года организовывала несколько встреч Марины Лошак с Владимиром Логвиненко, чтобы обсудить эту возможность.


В 2017 году в ГМИИ проходила выставка «Венеция Ренессанса. Тициан, Тинторетто, Веронезе». Именно на ней «Венеру и Адониса» впервые публично показали в России. После этого по договору с владельцем картину оставили в экспозиции музея еще на год — до декабря 2018-го. Все это время музей искал спонсоров для покупки полотна: после атрибуции Марковой его стоимость выросла с 80 тысяч (за эту цену нынешний владелец якобы купил его на аукционе) до 20 миллионов долларов. Как рассказали в музее «Медузе», спонсоры для покупки «Венеры и Адониса» нашлись — их несколько и они предпочитают не разглашать свои имена, — но картину все равно увезли из музея 18 декабря: срок экспонирования по договору истек и за дальнейшее хранение музей может попасть под штрафные санкции.

Кто владеет картиной сейчас?

По словам представителей Пушкинского музея, договор о хранении «Венеры и Адониса» заключен со швейцарской компанией Gollner Management, базирующейся в Женеве. Формально Владимир Логвиненко не имеет к этой компании никакого отношения. Кроме того, он отрицает, что картина принадлежит ему и что он как-либо связан с ее экспонированием и продажей музею. Представляет Gollner Management и ведет переговоры с музеем Степан Кругликов.

В каталоге к выставке «Венеция Ренессанса» было указано, что картина Тициана предоставлена музею благотворительным фондом поддержки культурных и социальных программ «Классика». На сайте фонда тоже писали про выставку. В состав правления этого фонда, согласно отчету за 2016 год входили (и, возможно, входят до сих пор) и Владимир Логвиненко, и Степан Кругликов. Отдельные проекты фонда спонсирует швейцарская компания Gollner.


Почему Логвиненко отрицает свою причастность к владению картиной, неясно. Возможно, это связано с тем, что в 2010 году он оказался замешан в скандале с участием другого известного полотна — «Тарквиния и Лукреции» Питера Пауля Рубенса. В 2003 году он попытался продать его за границу — в ответ на это Германия потребовала вернуть картину в Потсдамскую галерею (оттуда ее забрал Геббельс в 1942 году, а из резиденции Геббельса ее вывезли в СССР советские солдаты; много лет картина находилась в нелегальном частном владении). Логвиненко сумел защитить свое право собственности, но затем снова решил продать «Тарквиния и Лукрецию» и привлек к сделке бывшего вице-президента «Роснефти» Анатолия Локтионова — чтобы создать с ним совместный фонд для оценки и подготовке к продаже.

В 2010 году Локтионов подал на коллекционера в суд, утверждая, что тот взял у него пять миллионов евро на создание фонда — а затем пропал. В ходе суда выяснилось, что Логвиненко говорил истцу, что потратил деньги на приобретение «настоящей коллекции яиц Фаберже». Коллекционер уверял бизнесмена, что купленная бизнесменом Виктором Вексельбергом за 100 миллионов долларов коллекция Фаберже — подделка, а настоящие раритеты — у него. В 2012 году суд обязал Логвиненко выплатить Локтионову 1,2 миллиона евро.


Что с «Венерой и Адонисом» будет дальше?

Где именно будет храниться картина Тициана после того, как ее вывезли из Пушкинского музея, неизвестно — как неизвестно и то, принадлежит ли она юридически российскому или швейцарскому владельцу и могут ли ее снова вывезти за границу. Как рассказали «Медузе» в ГМИИ, за несколько дней до истечения договора Степан Кругликов из Gollner Management связался с руководством музея и пообещал, что возобновит с ними переговоры о продаже картины уже после 25 декабря.

Источник: meduza.io

Виктория маркова искусствовед Виктория Эммануиловна Маркова – доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник ГМИИ им. А.С. Пушкина читает лекцию "Жизнь шедевра в пространстве времени. "Джоконда" Леонардо да Винчи".

Слушала лекцию по телевизору и все время что-то мешало.  Потом поняла, своё-девичье в голове крутилось. Дама-искусствоведка одета немного похоже на Джоконду : в черном и круглый вырез, соответствующий возрасту.  Но вспомнился совет Коко Шанель, – выходя из дома снять с себя семь (или шесть, уже забыла) предметов.


Виктории Эммануиловне кольца, брошка, серьги жемчугом, крупный жемчуг и рядом золотая цепочка, браслеты и часы на каждой руке.  Подсчет, отвлекший от тайны улыбки Моны Лизы, привел к результату : можно снять семь предметов и что-то еще останется.
 И пришла я к неожиданному выводу :Мона Лиза была стильная женщина, на ней то ничего нет. Чистый красивый вырез, никакой суеты, смотрим на красивые руки, линию шеи, улыбку, будь она уже неладна ! А может, Леонардо всё убрал, точнее не нарисовал ?

                   Виктория маркова искусствовед

  Сколько есть портретов сановных особ, где за брошками-кружевами лица на лицо уже внимания не обращаешь ! Например, известный портрет Серова Зинаиды Юсуповой. Она ведь  была красивая женщина ! А на портрете потерялась среди рамочек-цветочков, где обивка, обои, где её платье ? Она словно часть интерьера. У собачки очень живой взгляд, кажется сейчас соскочит и с лаем побежит. А дама застыла, как неживая.

                     Виктория маркова искусствовед

Портрет её мужа не многим лучше в этом плане. Каждый раз, как вижу его в Русском музее, удивляюсь, – сразу обращаешь внимание на белую лошадь, освещенную солнцем, такую прекрасную, нервную, с большими глазами, потом уже на невыразительного дядьку на ней, лицо у него в тени.
Может  Серов их не любил ?  Или очень любил животных ?

                  


Виктория маркова искусствовед

Да, для тех, кто не читал меня когда-то , еще одна "тайна" Джоконды тут :http://vita-colorata.livejournal.com/158731.html

П.С. Да, будете кому-то позировать, подумайте сами как одеться. И снимите лишнее. Не каждый художник – Леонардо, может добросовестно все нарисовать.

Источник: vita-colorata.livejournal.com

Биография

Родилась в Москве в 1942 году.

Образование
  • В 1967 году — закончила МГУ им. М.В. Ломоносова, исторический факультет, кафедра истории и теории искусства. Защитила диплом по теме «История и развитие итальянского натюрморта XVII века». Ученица профессора В.Н. Лазарева.
  • В 1986 году — защитила кандидатскую диссертацию, в 1991 — докторскую.
  • В 1991-1992 годах — получила стипендию Гарвардского университета для научной стажировки в Фонде Бернсона (Villa i Tatti) в Сеттиньяно (Флоренция).
  • В 2009 году — получила стипендию Института Макса Планка для научной стажировки в Институте истории искусства (Библиотека Хертциана) в Риме.

Семья

Супруг В.Э. Марковой — Иван Борисович Порто (1939-2009, Москва), известный искусствовед, коллекционер и фотохудожник. За свою жизнь собрал обширную коллекцию произведений искусства, которая насчитывает 390 произведений живописи, графики и скульптуры русских и советских художников с 1930-х годов до начала XXI века, а также за годы жизни им было собрано свыше 1700 книг.

В 2012 году В.Э. Маркова передала в дар Краснодарскому краевому художественному музею им. Ф.А. Коваленко коллекцию художественных произведений своего мужа по искусству.

Круг научных интересов

В.Э. Маркова занимается исследованием проблем развития итальянской живописи XIV-XVIII веков, истории коллекционирования в России и вопросами атрибуции картин итальянских мастеров.

Предмет её особого внимания и научного интереса составляет живопись Италии XVII века, особенно творчество Караваджо и мастеров его круга. Её заслугой является определение и публикация картин ранее неизвестных картин Бартоломео Манфреди, Франческо Рустичи, Массимо Станционе, Симона Вуэ, Клода Виньона. Сделав ряд принципиально важных открытий, она внесла весомый вклад в изучение творчества Томмазо Салини, зарекомендовав себя наиболее авторитетным в мире специалистом в данной области. В качестве члена научного комитета принимала активное участие в организации и подготовке, как самой выставки, так и каталога, выставки Roma al tempo di Caravaggio (Рим во времена Караваджо), прошедшей в римском Палаццо Венеция в 2010-2011 годах в (Roma al tempo di Caravaggio, Roma, Palazzo Venezia, 2011-2012).


изнана опытным экспертом в области итальянской живописи XIV-XVIII веков. Благодаря её усилиям многие сотни произведений мастеров этого периода, находящихся как в России, так и за рубежом, были атрибутированы. Среди них картины Тициана, Джулио Романо, Джорджо Вазари, Кавалера д’Арпино, Гвидо Рени, Бернардо Строцци, Бартоломео Манфреди, Томмазо Салини, Массимо Станционе, Валерио Кастелло, Луки Джордано, Карло Маджини и многих других мастеров.

На протяжении всех лет работы в ГМИИ им. А.С. Пушкина активно содействовала пополнению собрания итальянской живописи в музее. При её непосредственном участии музей приобрел в общей сложности около 150 произведений.

Преподавательская деятельность

С середины 1980-х годов по приглашению В.Н. Гращенкова преподавала на искусствоведческом отделении МГУ, где читала спецкурс и вела семинар по методике атрибуционной работы, а также читала курс «Музееведение и история собирательства».

С конца 1980-х годов неоднократно приглашалась для чтения лекций и проведения семинарских занятий в учебные заведения Италии, такие как Scuola Normale в Пизе, Болонский университет (в качестве профессора по контракту), Урбинский университет, Флорентийский университет, Католический университет в Милане, а также в Фонд Роберто Лонги во Флоренции, где проводила семинары по методике атрибуционной работы.

С 1998 по 2004 годы преподавала в Академии живописи, ваяния и зодчества, где читала курсы «История западноевропейского искусства XIV—XVIII веков» и «История собирательства».

С 2004 по 2007 годы преподавала в РГГУ.

В.Э. Маркова неоднократно принимала участие в различных научных конференциях и симпозиумах, как в России, так и за рубежом.

Кураторские проекты

  • 1984 год — Автор и куратор знаменитой выставки «Картины итальянских мастеров XIV—XVIII веков из музеев СССР в ГМИИ им. А.С. Пушкина.» На выставке было показано 96 произведений из 30 музеев Советского союза. Получила весьма высокие отзывы в итальянской прессе (Каталог: “Картины итальянских мастеров XIV—XVIII веков из музеев СССР”. М.: Советский художник, 1986).
  • 2004—2005 годы — Куратор и научный редактор каталога совместной итало-российской выставки «От Джотто до Малевича» (Рим, Москва).
  • 2007 год — Куратор и автор каталога выставки «Итальянская живопись XVI—XX веков из собрания ГМИИ», прошедшей в Италии в городе Верона.
  • 2011 год — Специальный кураторский проект — выставка «Живопись Италии XIV—XVIII веков из частных собраний Москвы», экспонировавшаяся в Москве в рамках ежегодного Антикварного салона (Каталог: “Живопись Италии XIV—XVIII веков из частных собраний Москвы”. М.: 2011 — на русском и итальянском языках).
  • 2011—2012 гг. — Куратор совместной итало-российской выставки и каталога Караваджо (премия The Art News Paper. Russia за лучший выставочный проект 2012 года) и других выставочных проектов, приуроченных к Году итальянской культуры в России.
  • 2012 год — Куратор итальянского раздела выставки «Западноевропейская живопись из музеев Украины» (ГМИИ).
  • 2013 год — Куратор выставки и каталога «Тициан» (ГМИИ).

Избранные публикации

В.Э. Маркова является автором свыше 200 печатных трудов и статей на русском и иностранных языках, в числе которых фундаментальный научный каталог собрания итальянской живописи в ГМИИ (Каталог итальянской живописи VIII-XX веков из собрания ГМИИ. В 2-х томах (Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Собрание живописи). М.: Галарт, 2002).

  • Новые атрибуции произведений западноевропейской живописи в музеях СССР. – Музей-1. М., 1980. С. 37-53.
  • Мастер и мастерская. К анализу творческой практики итальянских живописцев XVII-XVIII веков. – Советское искусствознание-81. М., 1982. С. 148-174.
  • Караваджо и классическая традиция итальянского искусства. – Советское искусствознание-83. Вып. 1, М., 1984. С. 75-84.
  • Тема «Sacra Conversazione» в творчестве Лоренцо Лотто. – В сб.: Искусство Венеции и Венеция в искусстве. Материалы научной конференции «Випперовские чтения – 1986». М., 1988. С. 42-53.
  • О двух манерах мастера барокко – Советское искусствознание, Вып. 22, М., 1987. С. 226-237.
  • Итальянская живопись XII-XVIII веков. М.: Изобразительное искусство,1992.
  • Пьетро Перуджино. Голицынский триптих. М., 2004
  • Антонелло да Мессина. Святой Себастьян. М., 2006
  • Тициан. Портрет неизвестного с серыми глазами. М., 2009

Свыше 50 статей В.Э. Марковой опубликованы в зарубежных периодических изданиях, посвященных вопросам истории искусства. Среди них Antichità viva, Arte documento, Arte Veneta, Bollettino d’Arte, The Burlington Magazine, Mitteilungen des Kunsthistorischen Institutes in Florenz, Paragone, Quadri & Sculture, Rivista d’Arte, Venezia Cinquecento, а также различные научные сборники.

  • Un cofanetto della collezione del Museo di Kiev e alcuni aspetti dell’attività del “Maestro del dittico Poldi-Pezzoli” – Paragone, 1983, n. 397, pp. 3–12
  • Un “Baccanale” ritrovato di Giorgio Vasari, proveniente dalla Galleria Gerini – Kunst des Cinquecento in der Toscana. München, 1992, S. 237 – 241
  • Qualche nota sul Seicento senese: Rutilio Manetti e Francesco Rustici – Studi di storia dell’arte in onore di Mina Gregori. Milano, 1994, pp. 245–249
  • Su Tommaso Salini pittore di nature morte – Paragone, 1999, n. 23 (587), pp. 97 – 104
  • Il Cavalier d’Arpino e la pala d’altare per San Pietro – Rivista d’Arte, Vol. I, 2011, pp. 97 – 110

Награды

Кавалер Ордена Звезды Италии, Ордена Дружбы.

Ссылки на лекции

  • [tvkultura.ru/video/show/brand_id/20898/video_id/303944/viewtype/ “Подлинная история Джоконды и мифы, превратившие её в самый прославленный шедевр мирового искусства]
  • [tvrain.ru/articles/viktoriya_markova_titsian_i_drugie_tayny_starinnykh_kartin_polnaya_versiya-262353/ “Тициан и другие… Тайны старинных картин”]
  • [tvrain.ru/articles/mirovoj_rynok_iskusstva_na_grani_vzryva-32779 “Мировой рынок искусства на грани взрыва”]
  • [tvrain.ru/articles/viktoriya_markova_pochemu_raspilili_useknovenie_glavy_ioanna_predtechi-262398/ “Почему распилили “Усекновение главы Иоанна Предтечи”?”]

В.Э. Маркова неоднократно выступала на радио Маяк ([old.radiomayak.ru/tvp.html?id=133183]), Эхо Москвы.

Ссылки

  • [www.ais-aica.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=1911:2011-03-04-17-04-10&catid=18&Itemid=42 Ассоциация искусствоведов] (рус.)
  • [culture.ru/cinema/view/23 ] (рус.)
  • [www.arts-museum.ru/museum/buildings/main/first_floor/17_italy/exhibits/index.php ГМИИ им.А.С.Пушкина] (рус.)

Примечания

Категория:Персоналии по алфавиту Категория:Искусство Категория:Италия Категория:Атрибуция Категория:Коллекционеры

Отрывок, характеризующий Маркова, Виктория Эммануиловна

– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.

Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.

Источник: wiki-org.ru

Четыре получасовых серии на канале КУЛЬТУРА посвящены сенсации в мире искусства: искусствовед Виктория Эммануиловна Маркова нашла подлинник картины Тициана «Венера и Адонис». 

Бесспорно, это первоклассная находка. Но уверена, что находка эта тем более ценна, что, благодаря ей, мы увидели эту женщину с большими, карими, то ли удивленными, то ли испуганными глазами – Викторию Маркову. 

В сущности она, а не картина, подлинная героиня фильма. Согласитесь, не так часто мы видим на экране искусствоведа, к тому же, такого высокого полета, искусствоведа, способного делать атрибуцию. 

Стоп. Нужно пояснить, что такое атрибуция. Посещая музеи, мы порой сталкиваемся с работами «неизвестных мастеров». Бывает и так, что авторство картины подвергается сомнению. Рембрандт это или нет? Вроде бы, похоже, но что-то говорит, что работы мастера здесь не так много, тогда картину понижают в ранге, пишут «Школа Рембрандта». 

А иногда просто отбрасывают как «фальшак». Кто определяет отсутствующее или перепутанное авторство, кто делает картину из беспризорной, лишенной корней и родственных связей, счастливой носительницей имени своего автора? 

Виктория Маркова и такие, как она, люди, много знающие, ставшие своими в музеях мира, следящие за каталогами, но главное, вжившиеся в стиль художника, в то как он кладет краску, как направляет мазок…

Пример с голландцем Рембрандтом я взяла с потолка. Виктория Маркова Рембрандтом не занимается. Ее любовь с юности – итальянская живопись. Почему – было бы неловко спрашивать, ведь действительно богаче и прекрасней той нескончаемой галереи полотен, что создали итальянцы на протяжении веков, вряд ли найдется в мире. 

Скажу о том, что показалось удивительным. 

Мы все понимаем, что картины написаны для человеческого восприятия. Они не нужны никому, кроме человека. Но Виктория Эммануиловна идет в своих умозаключениях дальше. 

Вот ее слова: «Живопись не любит темноты. Произведения искусства требуют общения. В запасники надо приходить и беседовать с произведениями искусства». 

Такое чувство, что для Виктории Марковой картины – что больные для хорошего врача (таким был для нас в Италии доктор Тотти). Она приходит их проведать, зная, что они ее ждут и что их «самочувствие» зависит от этого ее визита.

Еще удивительное. Искусствовед Маркова с юности и по сию пору интересуется итальянским натюрмортом. У своего учителя Виктора Лазарева писала на эту тему диплом. Разве не странно? 

Мы привыкли, что итальянцы писали портреты, многофигрурные картины на темы истории и мифологии, в конце концов, изображали мадонн и святых, что до натюрморта… на этом поприще скорее, прославились голландцы. 

Но вот вижу, какой потрясающий натюрморт атрибутировала Виктория Маркова – цветы словно драгоценности, так изящно очерчены, так красочны, что какие там голландцы! До того, как Маркова взялась за это маленькое чудо, натюрморт висел в галерее итальянского городка Форли, под ним значилось «Неизвестный мастер». 

И вот этот «неизвестный» обрел имя, а картина, по выражению Виктории Эммануиловны, «заговорила своим голосом». Автором этой работы оказался уроженец Рима Томмазо Салини. И с этим именем связано еще одно удивление.

Виктория Маркова признается с экрана в своей любви… к Риму. Да, вы не ослышались, не к Флоренции, не к Венеции, где, казалось бы, творили, великие флорентинцы – Леонардо, Боттичелли, Мазаччо, Микельанджело, великие венецианцы – Тициан, Тинторетто, Джорджоне, Беллини, Веронезе…

Но Виктория Маркова стоит на своем – любит «вечный город» и двух римских художников – Караваджо и Салини. 

Салини? Кто это? Уверена, что многие не знают этого имени. Но вот что с экрана говорит итальянский профессор-искусствовед: «Я люблю этого художника во многом благодаря ей». Согласитесь, искусствовед, который сумел влюбить в своего любимого итальянского художника его соотечественника-искусствоведа, дорогого стоит.

Как много за эти годы, проведенные в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, было сделано этой женщиной! Музей приобрел с ее подачи 150 произведений (sic!) итальянских мастеров. А сколько было неожиданных находок и атрибуций. Вот в Смоленском музее увидела «типичного Строцци», висевшего под именем другого художника. Кстати, была она на тот момент третьекурсницей. Рано начала. 

А однажды ученица Виктора Лазарева оспорила атрибуцию самого мэтра. Но в этом деле дороже всего истина.

Мне понравился такой случай. В руки Марковой попал набросок картины 17 века. Было неизвестно, кто его автор. Виктория Эммануиловна рассказывает историю, как Римский папа заказал Кавалеру д’Арпино картину для Папской капеллы в Ватикане. Но заказ выполнен не был.

И вот мы с Викторией Марковой в Ватикане, в Папской капелле. Камера показывает мраморный барельеф на стене – и мы поражаемся, как точно совпадает эта композиция с наброском Кавалера д’ Арпино. Другой художник скопировал его задумку, а первоначальный автор остался в тени. Но Виктория Маркова вытащила его на свет.

В принципе картина Тициана стала для героини  сериала, как говорится, «вишенкой на торте». И без нее Виктория Маркова была признана  высокопрофессиональным сообществом  искусствоведов  одним из немногих истинных знатоков итальянской живописи. 

Но именно ей случилось увидеть подлинник «Венеры и Адониса» в картине, которая покупалась собирателем на парижском аукционе как «копия». Понадобился один взгляд на работу (один взгляд плюс вся жизнь!), чтобы сказать себе: это не копия, это он сам, Тициан Вечеллио.

Но чтобы сие доказать, нужно было увериться, что в Прадо находится копия картины.

Честь и хвала испанским галерейщикам! Они, сделав рентген своего варианта «Венеры и Адониса»1, убедились, что это копия, написанная на основе «русского» оригинала. Они уступили свой приоритет. Вы уверены, что русские сделали бы то же самое? Говорю здесь не о племени искусствоведов и даже не о музейном начальстве, как правило, людях высокообразованных и честных, а о тех, кто сидит на министерских постах и рулит российской культурой… 

Четыре серии промелькнули как одна. В этот раз в сериале «звездила» не слишком молодая красивая женщина, умеющая разговаривать с картинами, но первый раз попавшая на экран. И знаете, я не против повторения. 

———

 1 Лет десять назад, живя в Бостоне, мы посетили в Бостонском музее изящных искусств потрясающую выставку трех венецианских мастеров – Тициана, Тинторетто и Веронезе. На ней была представлена и картина «Венера и Адонис» Тициана, как я понимаю, из музея Прадо. И нужно сказать, «копия» была превосходна и не родила во мне сомнений в своей подлинности.

 

“Тициан и другие” Часть 1

 

“Тициан и другие” Часть 2        

 “Тициан и другие” Часть 3  

“Тициан и другие” Часть 4     

Источник: www.chayka.org

Образование

В 1967 году окончила исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова (кафедра истории и теории искусства). Защитила диплом по теме «История и развитие итальянского натюрморта XVII века». Ученица профессора В. Н. Лазарева.
В 1986 году защитила кандидатскую диссертацию, в 1991 году – докторскую. В 1991 – 1992 годах получала стипендию Гарвардского университета для научной стажировки в фонде Бернсона (Villa i Tatti) в Сеттиньяно (Флоренция). В 2009 году получила стипендию института Макса Планка для научной стажировки в Институте истории искусства (библиотека Хертциана) в Риме.

Профессиональный опыт

Российский искусствовед (доктор искусствоведения, профессор), главный научный сотрудник Пушкинского музея. Специализируется в области итальянской живописи.
Разработала для Пушкинского музея (ГМИИ) проект современной экспозиции итальянской живописи VIII – XVIII веков. Входит в состав редколлегий журнала Rivista d’Arte (издательство Leo S. Olschki) и серии монографий Le voci del museo (издательство Edifir).
Член ученого совета ГМИИ и ученого совета отделения истории и теории искусства исторического факультета МГУ. Внештатный эксперт Министерства культуры РФ по ввозу и вывозу предметов искусства.
Занимается исследованием проблем развития итальянской живописи XIV – XVIII веков, истории коллекционирования в России и вопросами атрибуции картин итальянских мастеров.
Признана опытным экспертом в области итальянской живописи XIV – XVIII веков. Благодаря ее усилиям были атрибутированы многие сотни произведений мастеров этого периода, находящихся как в России, так и за рубежом. Среди них картины Тициана, Джулио Романо, Джорджо Вазари, Кавалера д’Арпино, Гвидо Рени, Бернардо Строцци, Бартоломео Манфреди, Томмазо Салини, Массимо Станционе, Валерио Кастелло, Луки Джордано, Карло Маджини и многих других мастеров.
На протяжении всех лет работы в ГМИИ им. А. С. Пушкина активно содействовала пополнению собрания итальянской живописи в музее. При ее непосредственном участии музей приобрел в общей сложности около 150 произведений.

Источник: events.vedomosti.ru


Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.