Лошак марина девовна биография


Марина Лошак, директор Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.

Родилась 22 ноября 1955 года в Одессе.

Окончила Одесский государственный университет имени И.И. Мечникова по специальности «Классическая филология».

Первое место работы — Одесский государственный литературный музей.

После переезда в 1986 году в Москву работала в Государственном музее имени В.В. Маяковского.

В 1998 заняла должность PR-руководителя банка «СБС-Агро» (ранее называвшегося «Столичный»), где курировала одну из первых российских корпоративных коллекций искусства.

С 1999 по 2003 — директор Московского центра искусств (МЦИ) на Неглинной.

В 2005 году начала работу в качестве арт-директора Галереи Гари Татинцяна (Gary Tatintsian Gallery).

В 2007 году основала (совместно с Марией Салиной) и возглавила галерею «Проун» на Винзаводе.

С 2010 года является членом экспертного совета, а с 2014 — входит в состав жюри Премии Кандинского, а в 2017 году вошла в жюри премии «Инновация».


С 2012 — руководитель Музейно-выставочного объединения «Манеж», в состав которого входили ЦВЗ «Манеж», МГВЗ «Новый Манеж», МВЦ «Рабочий и колхозница», ВЗ «Домик Чехова», Музей-мастерская Д.А. Налбандяна и музей Вадима Сидура.

1 июля 2013 года назначена директором Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.

Сохраняя верность музейным традициям, заложенным еще основателем Иваном Владимировичем Цветаевым, развивает новые направления, показывающие связь классического искусства с современным: в ходе реализации проекта «Пушкинский XXI» в музее прошли выставки «Рембрандт. Другой ракурс» Дмитрия Гутова (2015), «Ветрувианский человек» Александра Пономарёва (2015), «Взгляд» Ирины Наховой (2016–2017), «История автопортрета» Ясумасы Моримуры (2017), «Октябрь» Цая Гоцяна (2017).

В 2017 году музей впервые принял участие в Венецианской биеннале, представив в рамках параллельной программы выставку «Человек как птица. Образы путешествий».

Уделяет особое внимание поддержанию и укреплению международных связей, что позволяет организовать крупнейшие выставки в партнерстве со всемирно известными музеями и галереями: «Пьеро делла Франческа и его современники.


раз Мадонны в картинах эпохи Возрождения из музеев Италии» (2014), «Керамика Раку. Вселенная в чайной чаше. Произведения из японских собраний» (2015), «Кранахи. Между Ренессансом и маньеризмом» (2016); «Река Конго. Искусство Центральной Африки. Из собрания музея на набережной Бранли (Париж)» (2016), «Венеция Ренессанса. Тициан, Тинторетто, Веронезе. Из собраний Италии и России» (2017).

Результатом международного сотрудничества стали и выставки произведений из собрания самого ГМИИ им. А.С. Пушкина за рубежом: «Шедевры нового искусства. Коллекция С.И. Щукина. Из собраний Государственного Эрмитажа и ГМИИ им А.С. Пушкина» (2016–2017, Франция), «Шедевры французского искусства из Пушкинского музея в Готе» (2017, Германия), «Родченко в коллекции Пушкинского музея» (2017, Франция).

Руководит масштабным проектом реконструкции музея — созданием «Музейного городка», включающим в себя открытие новых экспозиционных площадей и восстановление комплекса исторических зданий. К 2022 году территория музея увеличится более чем в два раза — до 105 000 м2. В состав «Музейного городка» войдут девять зданий, в каждом из которых будут созданы пространства для постоянной экспозиции и временных выставок, фондохранилища, магазины, лекционные залы, общественные зоны, кафе.


Источник: www.pushkinmuseum.art

 То, что министр прибудет на брифинг в музей, даже его сотрудники узнали утром, а о поводе визита — после речи, в которой глава Минкульта сообщил, что г-жа Антонова переходит на должность президента музея, которая будет создана специально для нее. Для этого даже внесут изменения в музейный устав. Как пояснила новый директор Марина Лошак, которая вступит в должность 10 июля, «должность президента будет нести рекомендательные функции». Это значит, что, по сути, г-жа Антонова останется в музее в качестве советника. Без которого, действительно, будет сложно обойтись.
ссылка http://rbcdaily.ru/lifestyle/562949987652699  

Марине Лошак предложили возглавить «Новый Манеж» и «Рабочего и колхозницу»

Искусствовед и галерист Марина Лошак заявила, что готова принять предложение Департамента культуры города Москвы возглавить две крупные площадки — Московский государственный выставочный зал «Новый манеж» и музейно-выставочный центр «Рабочий и колхозница». Она уточнила, что переговоры продолжаются и окончательное решение пока не принято. По словам Лошак, она пытается договориться, чтобы «никто не мешал процессу», поскольку готова преодолевать только трудности «творческого характера».

Лошак считает, что «Новый манеж» может стать первой для страны и столицы площадкой, где московские и российские музеи могли бы показывать свои уникальные экспонаты, которые иначе почти нет возможностей представить публике. Также она предполагает в этом проекте «совместить широкого зрителя и элитарного знатока».
Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/career/news/1583222/marina


Марина Лошак станет арт-директором «Нового Манежа» и «Рабочего и колхозницы»

Известный куратор возглавит выставочные зал московского государственного объединения «Столица».

Департамент культуры города Москвы предложил Лошак возглавить сразу две муниципальные выставочные площадки — Московский государственный выставочный зал «Новый Манеж» и музейно-выставочный центр «Рабочий и колхозница». Марина Лошак подтвердила эту информацию и рассказала «Артгиду» о своих планах. Выставочное пространство в цоколе статуи «Рабочий и колхозница», на ее взгляд — идеальная площадка для воплощения давней мечты о «Музее авангарда». В рамках этого проекта можно было бы совместить архитектуру, дизайн, изобразительное искусство и прочие практики, связанные с прошлым и настоящим авангарда, а также с его историей.
ссылка: http://www.vashdosug.ru/msk/exhibition/news/59580/

Куратор Марина Лошак может возглавить «Новый Манеж» и «Рабочего и колхозницу»

Владелица столичной галереи «Проун», куратор Марина Лошак готова принять предложение Департамента культуры города Москвы и возглавить две крупные выставочные площадки — «Новый манеж» и «Рабочий и колхозница». Окончательное решение она пока не приняла.


«Всегда хотела заниматься крупными выставками, но это имеет смысл, если никто не будет мешать процессу: я готова преодолевать трудности, но лишь творческого характера», — пояснила суть идущих переговоров Лошак. Она добавила, что лишь при наличии свободы получится качественный результат. По мнению куратора, Московский государственный выставочный зал «Новый манеж» может стать первой для страны и столицы площадкой, на которой московские и российские музеи могли бы показывать свои уникальные экспонаты.

«Главная задача — придумать стратегическую программу, очень важно, чтобы человек понимал, что ему ждать от посещения «Нового Манежа»», — сказала куратор
ссылка: http://www.gazeta.ru/culture/news/2012/03/30/n_2266841.shtml

Куратор Марина Лошак станет арт-директором «Нового Манежа» и выставочного зала «Рабочий и колхозница»

Источник «Артгида» в Департаменте культуры города Москвы сообщил, что куратор Марина Лошак приняла приглашение возглавить сразу две муниципальные выставочные площадки — Московский государственный выставочный зал «Новый Манеж» и музейно-выставочный центр «Рабочий и колхозница». Марина Лошак подтвердила эту информацию в интервью Марии Кравцовой, а также поделилась некоторыми своими планами.

Мария Кравцова: Нам стало известно, что вы приняли предложение Департамента культуры города Москвы возглавить сразу два муниципальных выставочных зала — «Новый Манеж» и «Рабочий и колхозница».
ссылка: http://www.artguide.ru/ru/msk/articles/22/156


Марина Лошак в проекте «Профессия куратор»

14 апреля 2011 года, на очередном заседании Научного семинара ЦВАЭ в рамках проекта «Профессия куратор» выступила Марина Девовна Лошак, куратор московской галереи «ПРОУН».

Главная тема ее выступления – роль куратора в качестве посредника между произведениями современного искусства и зрителями. По ее мнению, еще десять лет назад куратор был «главным человеком» в искусстве, а его роль была сопоставима с ролью режиссера в театре. Теперь же фигура куратора отходит на второй план, часто за кураторов выдают себя продюсеры, а главным в процессе презентации произведений искусства становится художник.

Свой кураторский подход Марина Лошак определила как создание «выставок-состояний» под воздействием «воображения и чувства». Задачей таких выставок является извлечение зрительских эмоций – подобно тому, как это происходит в кино или поэтическом театре.
ссылка: http://visantrop.rsuh.ru/news.html?id=1193320

«Новый Манеж» возглавит Марина Лошак

Куратору Марине Лошак, арт-директору галереи «ПРОУН», предложили стать арт-директором «Нового Манежа» и выставочного зала «Рабочий и колхозница». Об этом сообщает «Артгид».

​В Департаменте культуры города Москвы сообщили, что куратор Марина Лошак приняла приглашение возглавить две муниципальные выставочные площадки — Московский государственный выставочный зал «Новый Манеж» и музейно-выставочный центр «Рабочий и колхозница».
ссылка: http://www.openspace.ru/news/details/35527/

Источник: whoiswhopersona.info

Биография


Родилась 22 ноября 1955 года в Одессе. Окончила Одесский государственный университет имени И. И. Мечникова по специальности «Классическая филология».

Работала в Одесском государственном литературном музее, после переезда в 1986 году в Москву[1] около года работала в Государственном музее В. В. Маяковского. В 1991 году стала соосновательницей (вместе с Еленой Языковой и Любовью Шакс) галереи «Роза Азора». В 1998 году возглавила PR-службу банка «СБС-Агро», затем была там же «атташе по культуре» и, наконец, в 1999—2003 годах стала директором «Московского центра искусств» (МЦИ) на Неглинной, в то время принадлежавшего банку «СБС-Агро». В МЦИ организовала несколько выставок русского авангарда. Совладелец бутика винтажной одежды Brocade на Патриарших прудах. В 2005—2006 годах работала директором Tatintsian Gallery, основанной нью-йоркским галеристом Гари Татинцяном. В 2007 году вместе с Марией Салиной открыла на «Винзаводе» собственную галерею «Проун», в которой стала арт-директором.

3 июля 2012 года после многомесячных консультаций с министром Правитель.


d="cite_ref-3" class="reference">[3].

Член экспертного совета премии Кандинского.[4]

Коллекционер наивного искусства и головных уборов.

1 июля 2013 года министром культуры РФ Владимиром Мединским назначена директором Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина (ГМИИ имени А. С. Пушкина) с согласия предыдущего директора Ирины Антоновой, ставшей президентом музея[5].

Семья

  • Муж — Виктор Григорьевич Лошак (р. 1952), российский журналист, редактор.
    • Дочь — Анна Викторовна Монгайт (урождённая Лошак, р. 1978), российская журналистка, телеведущая.
      • Внуки — Матвей Сергеевич Монгайт (р. 2008), Демьян Сергеевич Монгайт (р. 2016).

Библиография

Публикации Марины Лошак

Интервью

О Марине Лошак

Ссылки

  • [hghltd.yandex.net/yandbtm?text=лошак%20марина%20родилась&url=fii.rsuh.ru/announcements.html%3Fid%3D1110036&fmode=inject&mime=html&l10n=ru&sign=df773990049310b1ce23104e046dee0b&keyno=0 Марина Лошак на сайте РГГУ]
  • [www.vedomosti.ru/persons/5426/Марина%20Лошак Марина Лошак на сайте газеты «Ведомости»]
  • [theoryandpractice.ru/presenters/21049-marina-loshak Марина Лошак на сайте журнала Theory&Practice]

Отрывок, характеризующий Лошак, Марина Девовна

Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое полож.


м и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.

22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.

– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L’Empereur! L’Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu’est ce qu’il a dit? Qu’est ce qu’il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.

Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.

Источник: wiki-org.ru

Новый директор Пушкинского музея Марина Лошак в одном из интервью так сказала о своей действительно выдающейся предшественнице Ирине Александровне Антоновой: «Для нее важно, чтобы музей сохранился в его теперешнем внутреннем состоянии. Я готова эту косточку там оставить и продолжать растить из нее дерево». И вот прошло всего несколько месяцев, а вокруг «косточки», более полувека трепетно проращиваемой Ириной Александровной, уже мощно колосятся «сорняки» – то бишь фальшивая живопись. А ведь кто как не директор Пушкинского музея должен уметь отсекать подделки с одного беглого взгляда.

Лошак марина девовна биография

Организуя в ГМИИ им.Пушкина выставку работы Ганса Гольбейна Младшего «Портрет», г-жа Лошак не бросила на нее даже того самого «беглого взгляда», несмотря на то, что картина была оценена в восемь миллионов евро. Она приняла единоличное решение повесить работу в музее, чтобы затем принять в коллекцию западноевропейской живописи дорогостоящий «подарок» от потенциального мецената на основании одного единственного письменного досье картины и ее фотографии, полученных от некоего Алексея Волобаева. Немного о том, как подделки попадают в Россию, и о «швейцарской системе» обмана рядовых любителей живописи можно прочесть здесь: http://dagry.livejournal.com/130233.html

Лошак оценила картину только по фото и документам. Картина была привезена для выставления в Пушкинском музее, чтобы затем фальшивку смогли «легализовать» по «швейцарской системе». К счастью, сотрудники музея не дали совершиться фатальной ошибке.

Формируя стратегию развития, директор государственного учреждения культуры обязан отслеживать и учитывать все существующие на рынке риски, тем более что многие из них – очевидны. Он не может опираться на вкусовщину, делая отсутствие своего личного интереса к той или иной школе и эпохе определяющей основой закупочной политики музея. Как вообще можно успешно руководить музеем, основу фондов и научно-исследовательской тематики которого составляют работы старых мастеров, не любя старую живопись? А Марина Девовна откровенно ее не любит, у нее другие предпочтения в искусстве. Поэтому и научная составляющая работы ГМИИ с уходом Антоновой находится под серьезной угрозой. Каждый научный сотрудник музея обязан ежегодно публиковать не менее двух статей и периодически – серьезную монографию. Для этого нужно иметь источник исследования: новые произведения, которые либо экспонируются, либо приобретаются музеем. А где их взять, если директор любит, к примеру, авангард?

Вообще ни образование, ни трудовая биографии Марины Лошак не предполагали столь неожиданного взлета, ведь она не имеет даже искусствоведческого образования! Судите сами: окончила Одесский государственный университет по специальности «классическая филология». Работала пиарщиком и атташе по культуре в банке «СБС-Агро», который затем сделал ее директором принадлежащего ему «Московского центра искусств». Позже – стала совладелицей бутика винтажной одежды Brocade на Патриарших прудах, а, начиная с 2005 года, занялась галерейным бизнесом.

Что за влиятельные звезды сложились над ее головой, и какие имена они носят – не так уж принципиально. Возможно, это не полностью утративший былой административный ресурс Михаил Швыдкой (по совпадению – свояк упомянутого Алексея Волобаева), возможно, кто-то еще. Но «3 июля 2012 года, – пишет Википедия, – после многомесячных консультаций с … руководителем Департамента культуры Москвы Сергеем Капковым специально для Марины Лошак была создана новая должность арт-директора музейно-выставочного объединения «Столица» (с сентября 2012 года — музейно-выставочное объединение «Манеж»), в состав которого входят ЦВЗ «Манеж», МГВЗ «Новый Манеж», МВЦ «Рабочий и колхозница», ВЗ «Домик Чехова», Музей-мастерская Народного художника СССР Д. А. Налбандяна и музей Вадима Сидура». А ровно год спустя министр культуры РФ Владимир Мединский назначил ее директором Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.

Наверное, в качестве галериста Марина Лошак проявила себя действительно талантливым человеком, но частный, «заточенный» под коммерцию галерист и директор одного из ведущих государственных музеев страны – это, как говорят в ее родной Одессе, «две большие разницы». Директор Государственного Эрмитажа, бывший директор Пушкинского музея – всё это люди штучные, абсолютно уникальные, в крови которых присутствуют особые «гены служения искусству». Они не работают, они именно служат. Ирина Александровна Антонова, давая согласие на назначение Марины Лошак, могла вполне добросовестно заблуждаться на предмет наличия такого же гена у своей преемницы. Скорее всего, она уже пожалела об этом, узнав об истории с фальшивым Гольдбейном, о репутационном риске для ее детища, о судебном иске Волобаева к ГМИИ о взыскании 35 000 евро за перевозку, страховку и хранение подделки (слава богу, в иске было отказано).

Как бы то ни было, безупречнейшая Ирина Александровна Антонова, в силу вполне объективных обстоятельств, право на ошибку имела, а министр культуры России – если и имел, то только при условии наличия политической воли быстро ее исправить. И кто бы на него ни давил, кто бы ни ходатайствовал, желая «порадеть родному человечку», он, министр, прежде всего – носитель высокой миссии. Поэтому пока ситуация не стала поводом для некрасивого публичного скандала и ударом по имиджу государства, пока недовольство сотрудников музея не прорвалось наружу, пока ГМИИ им. Пушкина полностью не утратил часть своего функционала как научно-исследовательского учреждения, нужно найти правильное кадровое решение. Директор ГМИИ им.Пушкина должен быть профессионалом с большой буквы, а не рядовым назначенцем.

Источник: rovego.livejournal.com


Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.