Остров шттист
Начало: Сескар
Любите ли вы вставать под звон будильника? А если их сразу восемь? Но в этот раз развесёлое пение телефонов было в радость, т. к. сулило новые приключения. Но… только после завтрака!))
Мощный (швед. Lövskär, фин. Lavansaari, эст. Lavassaar, до 1951 г. рус. Лавенсари, Лавенсаари, Лавансаари) — остров в Финском заливе, административно относящийся к Кингисеппскому району Ленинградской области. Расположен южнее Большого корабельного фарватера, в 130 км к западу от Петербурга.
Прежнее название острова «Лавенсаари» образовано, как полагают, из финских слов lavea — «широкий, обширный», и saari — «остров», ибо его размеры в сравнении с размерами близлежащих островов — больше.
Мощный обитаем: здесь проживает персонал небольшой погранзаставы с радиотехническим постом (радиолокационного и визуального дозора) и поста освещения надводной и подводной обстановки Ленинградской военно-морской базы, а также семьи лесника и смотрителя маяка.
Щедро полившись средствами от комаров и вооружившись «опахалами», углубляемся в лес. Первым нам на встречу попадается полуразвалившийся деревянный дом с сохранившей своё очарование лестницей, которая даёт повод думать, что перед нами — остатки финской постройки.
Ведь при финнах на острове был посёлок с кирхой и школой.
Выходим на берег.
Всего здесь три маяка, два из которых — створные. Перед нами «Мощный передний» (штатный №1621).
Любуемся пейзажами и руинами.
Одной из самых интересных находок стал камень с отметкой «1844», о предназначении которой можно только гадать. Уровень воды, как на Питкяпааси? Но, покопавшись в песке, горизонтальной черты мы не обнаружили…
Строя предположения, отправились дальше и наткнулись на мину…
Потом ещё такие отголоски войны встречались нам не раз…
Тем временем, мы уже на территории бывшего маячного городка. Прослеживается дорога,
кое-где остались фундаменты домов.
Вот и сам маяк.
Конечно же, забрались наверх! 😉 К самой линзе не попали (вход закрыт на амбарный замок), но ночью видели, что она дает три белых вспышки каждые 10 секунд.
С высоты осмотрели окрестности и приняли решение не ходить к ржавой и полупрогнившей погранвышке, а сразу отправиться в бывшую деревню. Ну как же опьяняюще пахнет сирень!
Вновь остатки домов.
Как и многие пограничные территории, остров перешёл от Швеции к России, затем стал частью Финляндии и в 1940 г. вернулся в Советский Союз. Во время войны рядом велись боевые действия. Поэтому немудрено, что неподалёку на кладбище установлен воинский мемориал. Он посвящён погибшим морякам, занимавшимся в годы войны тралением окрестных вод и очисткой их от вражеских мин.
Береговая охрана! Мы пока ещё не знали, что она по нашу душу,
и отправились осматривать «разлагающийся» плавучий док, из которого когда-то безуспешно пытались сделать пирс.
Решили с Ириной не лезть в его недра, а потратить оставшееся свободное время на прогулку по берегу и купание.
Осторожно, стараясь не наступить на змей (обещали гадюк, но увидели только ужей), отошли подальше за большие камни. Мы же думали спрятаться от биноклей береговой охраны: вдруг они бдят… А «стражники», между тем, куковали в «Сосновом Бору», ожидая нашего возвращения)) А мы, зайдя в воду по щиколотки, осознали, что, пожалуй, болтанием ножек в воде и ограничимся))
К назначенному часу вернулись на борт и примкнули к «арестованным». После проверки паспортов прозвучала волшебная фраза: «Все свободны!» Раньше подобное слышала либо на съёмках, либо с экрана. Вот уж не думала, что придётся столкнуться в реальности))
С некоторым страхом ждали обратного восьмичасового пути. Особенно было не комфортно в начале при боковом ветре. Но затем стало дуть в корму, в итоге примчали даже раньше, чем рассчитывали. К тому же, качка позволяла и читать, и есть, и даже пить чай)) Всё познаётся в сравнении, и даже такие мелочи начинаешь ценить ещё больше))
Теперь надо освоить Гогланд!
Источник: club.silver-ring.ru
Добраться до Гогланда нелегко. От Петербурга по воде необходимо преодолеть 180 километров. Небольшой катер шел из Приморска до островка больше шести часов, борясь с волнами. Волны здесь – дело привычное.
Говорят, что в «Сказке о царе Салтане» Пушкин упомянул именно этот островок, назвав его островом Буяном, – и как раз по этой причине. Балтика в этих местах и в самом деле неспокойна. Четырехбалльный шторм местные жители воспринимают как вполне обычное явление.
Население Гогланда составляют четыре собаки, шесть кошек и четыре десятка жителей. 21 островитянин – военные моряки, оставшиеся в небольшой части, остальные – смотрители маяков и работники недавно построенного туристического центра.
Не так давно неповторимый рельеф береговой полосы Гогланда «украсил» огромный корпус брошенного научно-исследовательского судна «Леонид Демин». Подарок весом в сотни тонн островитяне получили на новый 2004 год. Именно тогда компания «Росвооружение» продала судно, приписанное к Кронштадту, латвийской фирме. А ведь когда-то «Леонид Демин» участвовал во множестве экспедиций и обошел чуть ли не весь свет. Вместе со знаменитым судном «Академик Мстислав Келдыш» он принимал участие в ликвидации последствий катастрофы АПЛ «Комсомолец» в Норвежском море в июле 1995-го. После этого «Келдыш» вместе с глубоководным оборудованием работал на съемках знаменитого «Титаника». А «Демина» продали на металлолом.
http://sotok.net/kraevedenie/2639-ostrov-gogland.htmlЕсть на Гогланде места, куда путь простым смертным до сих пор закрыт. Два маяка – Северный и Южный остаются стратегическими объектами. Работают же на них самые обычные люди, отдающие предпочтение отшельнической жизни. Эдуард Дементьев с женой и маленьким сыном живет на Гогланде уже несколько лет.
Большой земли Дементьевы не получают ни писем, ни посылок – почтового сообщения с Гогландом нет. В зимнее время продукты на остров доставляют вертолетом.
От острова Мощный до острова Гогландhttp://www.mapcentre.ru/index.php?productID=16506
Подробная морская навигационная карта от острова Мощный до острова Гогланд. На карте отображены береговая линия, отметки глубин, навигационные огни и знаки, пути следования судов, другая необходимая для судовождения информация. В зависимости от масштаба могут быть использованы для обеспечения плавания вдоль берегов, при проходе узких мест и каналов, для заходов в порты и гавани.
Источник: otvet.mail.ru
Острова Северный и Южный Виргины
Родные брать и по названию, и по геологии, и по природе. Виргины расположены в 12 км к юго-западу от острова Гогланд и находятся в 1900 м друг от друга. Их общая площадь – всего 4 га.
Люди никогда не жили на Виргинах. Не было капитальных гранитных строений, дорог, вырывающихся в небо труб маяков – слишком малы эти острова. Но человек постоянно посещал их: когда по рыбацкой, когда по орнитологической надобности, а когда и по военной – подготовить ДЗОТ и сидеть там до конца войны, иногда стрелять, а иногда и просто наблюдать за морем и противником.
Форма островов – почти ровные окружности, береговые валы из гальки, крупнозернистых песков и валунов почти лишены растительности. Несколько рябин, кусты смородины, шиповника и можжевельника местами напоминают заросли, но не могут похвастаться высотой. При этом под их пологом встречается редкие в северной части России герань Роберта и колосняк собачий и редкие в принципе вайда красильная и вероника колосистая.
Виргины – места массового гнездования крохаля большого и среднего, гаги, турпана, гагарки, чистика и лебедя-шипуна.
Южный Виргин, старший брат, немного крупнее Северного. Но главное, что их различает, – на Южном расположены уникальные лабиринты из небольших валунов. Один из них был описан еще в 40-е годы XIX века одним из основателей Русского географического общества академиком Карлом фон Бэром, который был вынужден укрыться у острова от непогоды. Другие обнаружила экспедиция «Гогланд» во время съемок одного из документальных фильмов про внешние острова.
Сегодняшние Виргины – настоящий «дом птенца». По весне тысячи чаек и бакланов, пользуясь гарантированной необитаемостью этих холодных камней, создают здесь тысячи гнезд из всего, что можно применить как строительный материал.
Путешественник должен ходить не просто очень осторожно, чтобы не наступить на кладки и вылупляющихся птенцов, но и стараться одевать на себя что-то влагозащитное, а лучше полиэтиленовое. Так, на всякий случай, чтобы уменьшить последствия родительского чаячьего недовольства непрошеными визитерами.
Вернуться
Источник: ria.ru
Происхождение названия
Прежнее название острова «Лавенсаари» образовано, как полагают, из финских слов lavea — «широкий, обширный», и saari — «остров», ибо его размеры в сравнении с размерами близлежащих островов — больше.[1]
География
Площадь Мощного составляет 13,4 км².[2] Остров состоит из двух частей, соединённых песчаным перешейком[1][2] шириною в 0,3 км.[2] Обе части низкие, сильно изрезаны и поросли хвойным лесом. Восточная часть значительно меньше по размеру западной и носит название полуостров Промежуточный. Бухт возле острова пять: Малмигет-Лахти, Окольная, Зарница, Рыбачья и Защитная. Из них три найдены пригодными для организации яхтенных убежищ. Окольная бухта находится к северу от перешейка, Защитная — к югу, Рыбачья — на северо-западе острова, возле ныне не существующего посёлка. Бухта Рыбачья имеет фарватер сложной конфигурации: в три колена. Её берега — низкие и каменистые, кроме восточного, где находятся пески косы Киркови.[1] На юге острова, на расстоянии 1,6 км от берега, находится озеро, богатое щукой, окунем и плотвой.[2]
Остров, аналогично Гогланду и Сескару, почти необитаем. Исключение составляют персонал небольшой погранзаставы с радиотехническим постом (радиолокационного и визуального дозора), поста освещения надводной и подводной обстановки Ленинградской военно-морской базы и семьи лесника и смотрителя маяка. На острове имеются вертолётная площадка и старый заброшенный аэродром.[1]
Маяки
На Мощном расположены три маяка, два из которых — створные. Нестворный маяк находится на северной оконечности острова и представляет собою выкрашенную в красный цвет решётчатую башню. Фокальная плоскость его находится на высоте 30 м. Даёт три белых вспышки каждые 10 сек. Створные маяки расположены на юго-западном конце острова и на восточном — на полуострове Промежуточном. Первый из них состоит из двух башен: передней каменной, высотою в 19 м, и задней решётчатой — в 29 м. Обе башни зажигают свет на 1,5 сек. через каждые 1,5 сек. Второй створный маяк состоит из двух решётчатых башен в 16 (передняя) и 26 (задняя) метров. Передняя башня быстро мигает белым светом, задняя светит 2 сек. через 2 сек.[3]
История
Перешёл к России от Швеции в 1721 г. по Ништадтскому мирному договору. В 1742 г., во время русско-шведской войны (1741—1743), рейды острова служили точкой рандеву русского флота.[4][5] В 1783 г. возведена кирха, колокольня которая перестроена в 1910 г.[6] В январе 1808 г., во время русско-шведской войны (1808—1809), у острова произошел бой линейного корабля «Борей» под командою капитана 1 ранга Устина Мура с двумя британскими фрегатами, воспрепятствовавший высадке десанта со шведского транспорта на остров Котлин.[7] В 1889 г. построили школу,[2][6] сгоревшую в 1895 г. В 1896 г. на её месте возвели новую.[6] В конце января 1900 г. благодаря обмену сообщениями по первой практической радиолинии Александра Степановича Попова были спасены с оторвавшейся льдины 27 островных рыбаков.[8]
Во время Первой мировой войны, в 1916—1917 гг., Балтийский флот оборудовал остров береговой артиллерией, расположив здесь батарею десятидюймовых орудий и батарею шестидюймовых орудий, а также железной дорогой для её обслуживания.[6] В марте 1918 г. финский отряд занял остров и в конце того же месяца обстрелял ледокол «Ермак», шедший в Гельсиингфорс для проводки линейного флота в Кронштадт[9]. В 1920 г. остров перешёл по Тартускому мирному договору к Финляндии и был демилитаризован — батареи демонтировали.[10]
В 1923 г. население острова достигло исторического максимума, составив 1338[2] человек — островная коммуна была самой плотно заселённой во всём Выборгском округе, к которому относился Лавенсаари. Жители были в основном карелами из Эстонии и района Койвисто. Основным промыслом являлись рыбная ловля и оказание транспортных услуг.[2] В 1915 г. флот острова составлял от 75[6] до 85[2] судов, осуществлявших торговые перевозки между Россией, с одной стороны, и Финляндией и Швецией — с другой. После получения Финляндией независимости объём перевозок резко упал, что привело к снижению числа судов.[2] При этом остров стал одним из пунктов контрабанды из Финляндии в РСФСР.[11] В 1933 г. была построена больница.[6]
Во время Советско-финской войны (1939—1940) остров был занят двумя усиленными ротами советской морской пехоты 30 ноября 1939 г.[12][13] Десантированию предшествовала артиллерийская подготовка с 17-й железнодорожной батареи, находившейся возле станции Курголово.[14] Жители острова вывезли своё движимое имущество загодя, в октябре 1939 г., когда война стала казаться неизбежной.[6] Зимняя оборона КБФ всю войну держала на острове гарнизон, снабжавшийся по снежной дороге. В марте 1940 г. остров имел условное название Москва. По Московскому мирному договору 1940 г. остров отошёл Советскому Союзу.
После начала Великой Отечественной войны, когда в конце августа 1941 г. вермахт прорвал Лужскую укреплённую позицию на подступах к Ленинграду, на острова Лавенсаари и Сескар переправили несколько стационарных батарей.[15] Нехватка осенью того же года на островах Гогланд и Лавенсаари топлива, воды, боеприпасов и ремонтных возможностей не позволила расположить там базы кораблей дозора, которые были вынуждены базироваться в Кронштадте.[16] После эвакуации Балтийским флотом 2 декабря базы Ханко и 7 декабря 1941 г. Гогланда, остров оказался самой западной точкой обороны РККФ и выдвинутой вперед манёвренной базой.[17][18] Отсюда осуществлялась проводка из Кронштадта подводных лодок до точек погружения и их встреча.[17] Остров служил базой для штурма Гогланда и Большого Тютерса: 30 декабря 1941 г. с него отправился отряд полковника Алексея Баринова, сформированный из гарнизонов Лавенсаари и Сескара; 7 января и 15 марта 1942 г. отсюда же отправлялись немногочисленные подкрепления; на остров 28 и 29 марта того же года вернулись остатки выбитого с Гогланда отряда. 8 и 13 апреля 1942 г. по приказу Военного совета Балтийского флота с острова были произведены два штурма Большого Тютерса, окончившиеся неудачей.[18]
В зимний период 1941—42 гг. и 1943—44 гг. действовала ледовая автомобильная дорога Шепелёвский маяк — Сескар — Лавенсаари протяжённостью 71 км,[19] которую обслуживали инженеры флота. Зимой 1942—43 гг. льда в районе островов Сескар и Лавенсаари не было.[20] В 1942 г. Лавенсаари был включён в Островной сектор обороны Балтийского флота вместе с островами Малый и Сескар. Все три острова были значительно укреплены флотскими инженерами: «было построено около 200 пулемётных, 20 артиллерийских дзотов, более 450 убежищ для личного состава, установлено около 70 километров проволочных заграждений и свыше 5 километров противопехотных минных полей.»[20] Основными операциями кораблей, базировавшихся на Лавенсаари, в 1942 г. стали проводка 50[21] конвоев из Кронштадта и обратно с постоянными морскими и воздушными сражениями на главном фарватере и в районе Островного сектора обороны, 61[17] проводка подводных лодок в эскортах, траление восточной части Финского залива[22] и несение службы в дозорных линиях. 18 ноября 1942 г. в гавани острова финскими торпедными катерами «Сеюксю» (Syöksy), «Винха» (Vinha) и «Вихури» (Vihuri) была потоплена канонерская лодка «Красное Знамя».[23][24]
Осенью 1943 г. моряки Островного сектора прорвали Гогландскую минную позицию Кригсмарине, имевшую 27 заграждений в несколько линий и ярусов, проделав в ней три фарватера. Остров при проведении этой операции подвергался немцами воздушным и артиллерийским ударам. 24 сентября германская батарея с острова Большой Тютерс уничтожила склад боеприпасов на острове.[25] В феврале 1944 г., используя пробитые фарватеры, с острова в район деревни Мерикюля высадился морской десант.[25][26] В июне того же года базировавшиеся на острове катера-тральщики протралили Выборгский залив в преддверии Бьёркской десантной операции.[26] После войны, в ноябре 1945 г., островную военно-морскую базу перевели в Пиллау, сформировав на её основе Пиллаускую военно-морскую базу.[27]
Примечания
Топографические карты
- Лист карты [www.google.com/search?hs=uOq&q=%22P-35-XXXIII%2CXXXIV%22&btnG=Поиск&lr=&aq=f&oq= P-35-XXXIII,XXXIV].
- Лист карты O-35-IV Кохтла-Ярве. Масштаб: 1 : 200 000. Издание 1973 г.
См. также
- Внешние острова Финского залива
Ссылки
- [www.kingisepplo.ru/contacts/SuPortNet/Moschny.htm Сайт Кингисеппского муниципального района]
Отрывок, характеризующий Мощный (остров)
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n’a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».
В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Источник: wiki-org.ru
Рыбалка на острове Мощный(Lavansaari). Скрытое озеро. Часть I
Это продолжение экспедиции в “самую западную” часть нашей страны, а вернее Ленинградской области. Первая часть находится здесь:Рыбалка на острове Гогланд (Suursaari) Экспедиция почти на Балтийское море. Часть I
Отплыв с острова Гогланд, в ночь, мы двинулись в сторону острова Мощный. Моё настроение было подорвано фиаско последних трёх дней. Опять ночь не спали. Путь от Гогланда до Мощного занял около 6 часов. Ветерок был почти попутный, по этому шли под парусом- красотища)) К нашему приходу раздуло уже прилично и мы «припарковались» в бухте Защитной. Опять спать, а то уж больно пьянит ветер свободы.
К обеду, когда нас отпустила усталость, было решено половить в бухте. На нашем вооружении был миникатер размером метра два. Т.к. он был надувной и мы не имели берега «под рукой» пришлось пройти квест по собиранию этого пазла на 1 квадратном метре горизонтальной плоскости. Чтоб понять наличие и расположение возможной рыбы мы решили потролить по бухте. Эхолота у нас с собой не было и мы лишь примерно знали глубину, которая была около 4 метров. Несколько променадов вдоль берега никаких результатов не дали, возможно виной всему тина- сине зелёные водоросли, которые болтались в толще воды и моментально навешивались на крючки, делая из любой приманки подобие лизуна. И опять у самого берега никакой живности… Опять провал?
Последний шанс- озеро! Можно сказать, что вся эта экспедиция на 70% была ради этого закрытого озера. Итак, на самом острове есть озеро, окружённое со всех сторон лесом. Учитывая что на острове народ тусуется с другой стороны и можно сказать что это озеро не посещают совсем. И вот представьте на какую раздачу мы надеялись. Высаживаемся на остров, небольшая перемычка леса и мы на берегу этого озера- красотища нетронутой природы 1.5 на 0.6 километра!
Врываемся в вейдерсах в эту нетронутую гладь и понимаем, что озеро то совсем не глубокое. Примерно 30% глубины занято слоем пушистого ила, который создаёт вокруг зловещие клубы чёрных облаков. Как же радует наличие в воде малька! Чуть пройдя по зарослям подводной растительности я замечаю 5 сантиметрового щурёнка, затем ещё одного- ну наконец то, шансы растут в геометрической прогрессии. Плюс рядом в самой гуще водорослей что-то плюхнуло, по виду как кто-то кого-то съел. Дальнейшие попытки обловить водоросли всяческими лягушками и удобными для этих условий приманками пользу не приносят. И тут небо не выдерживает и на нас срывается такой ливень, что моя одежда, не предназначенная для такого уровня водяного столба не выдерживает и я промокаю полностью, остальные частично. Продолжать уже нет настроения. Возвращаемся на яхту сушиться.
Пол следующего дня льёт ливень и до озера мы стартуем после обеда. Доперев до озера, по лесу лодку и шмотки, делаем несколько забросов с берега на фарт. Второй заброс практически в самую траву и как следовало зацеп… который оживает треском фрикциона! Полено медленно вытягивается в сторону противоположную желанию самого полена, спиннинг отрабатывает по феншую, катуха визжит, шнур режет зеркало. Уже видно что это щука, отклоняясь от придаваемого ей курса она совершает неописуемую свечку в 3-4 метрах от меня- как же жаль, что это не зафиксировалось на фото. Далее идёт несколько минут укрощения и красавица в моей руке. На взгляд в ней около пяти килограмм. Небольшая фотосессия и рыба отпускается… в пакет ;Р Мы пять дней уже на мороженных куриных крылышках и тушёнке- команда жаждет на трапезу рыбы!))
Настроение прям фантанирует! Мы идём взаброд вдоль берега, по часовой стрелке обкидывая как в сторону центра, так и к краю озера, благо удаление от берега позволяет.
Пройдя пол озера, меня перевозят на лодке на другую сторону озера и пытаюсь двигаться вдоль озера, параллельно моему товарищу. Первые несколько метров мне это удаётся, но далее глубина увеличивается и мне приходится отступать вглубь тростника. Пройдя по зарослям пару сотню метров и сделав всего лишь несколько забросов в немногочисленные окна, я понимаю что без лодки тут делать нечего.
Наш лодочник, по совместительству великий фотограф куда то угрёб и докричаться до него «без вариантов»… Выхожу из тростника и попадаю в смесь непроходимых джунглей леса и хоть не топкого, но болота. Двигаюсь в обратную сторону отбиваясь от полчища комаров размером со звездолёт. К слову комаров на острове много, и кусают они зверски. А ещё очень много муравьёв и зайцев, а ну и уток на озере много. Но не пускайте слюни охотники- стрельба на острове запрещена.
Доковыляв до берега, того что пляжем мы перекусываем. Что не говори но всякие оутдоровские фишки, типа компактных горелок, быстронагревающихся стаканов-горелок и удобной посуды ну очень выручают.
В силу обстоятельств нам приходится прервать наше наступление на озеро и вернуться на яхту, но пообещать вернуться завтра! К слову, прям почувствовал себя в другом измерении (назовём это так)- все три дня наши вещи буквально провалялись на пляже, мы не отвозили свой скарб на яхту ибо на берегу никого не было все эти дни, весь этот огромный пляж был наш!))
Следующим утром, в 5 нуль нуль мы стартанули пороть щук!
Продолжение следует…
Источник: s-fishing.pro