Рельеф древней греции
Рельеф
Рельеф как художественная форма давно был известен в странах Востока, но на эллинской почве он получил особое развитие и особое применение. Рельеф как изображение на плоскости сроден живописи, и это сходство в способах выражения сказалось в греческом искусстве в том, что в развитии художественных форм рельеф следовал за развитием живописи.
Но для правильного понимания истории античного рельефа необходимо учесть еще одно обстоятельство. Греки понимали, что рельеф занимает среднее положение между живописью и скульптурой, что он, подобно живописи, обладая возможностями для передачи многофигурных сложных композиций, в то же время может придать последним и известную объемность. Это делало его прекрасным средством для украшения зданий, так как давало возможность развить на архитектурных сооружениях видимые на большом расстоянии композиции с повествованиями о богах и героях.
И в конструкции греческого храма имелись детали, прекрасно подходящие для такой декоровки: метопы, фризы и фронтоны, не выполнявшие прямых конструктивных функций, могли быть свободно использованы для фигурных украшений, без нарушения ясной тектоники храма. Здесь открывалось широкое поле для применения рельефа, но вместе с тем последний становился декоративным, т. е. был связан отводимым для него строго ограниченным пространством, к которому он должен был приспособляться; кроме того, художник обязан был считаться со всем архитектурным оформлением храма.
Декоративный рельеф должен был, следовательно, развиваться в сторону создания единых по своему сюжету крупных композиций, приноровленных к данной форме поля и в смысле внешнего впечатления согласованных с архитектурными формами храма. Эта трудная задача разрешена была не сразу. Архаическая эпоха добилась определенных результатов только для фронтона.
Требования, предъявляемые к декоративному рельефу, повлияли прежде всего на создание в Греции высокого рельефа (горельефа). Плоский рельеф (барельеф), едва отделяющийся от фона, не мог дать достаточно сильного зрительного впечатления в окружении мощных архитектурных частей дорийского храма и на той значительной высоте, на которой находились метопы и фронтоны. Отсюда развитие высокого рельефа, который затем перерос в фронтонах в круглую скульптуру.
Развитие фронтонных композиций протекало следующим образом. Фронтон представляет треугольник, ограниченный с двух сторон крышей, а с третьей стороны — гейсоном (карнизом) антаблемента. Художнику предстояло создать такую композицию, которая была бы единой, не нарушала пропорциональности отдельных фигур и в то же время занимала бы все поле фронтона, вплоть до его острых углов.
Древнейшая из известных нам фронтонных композиций, украшавшая храм начала VI в. до н. э. на о. Корфу (древней Керкире), еще очень далека от удовлетворительного решения этой задачи. Вместо единой многофигурной композиции мастер дал здесь ряд не связанных друг с другом сцен и фигур. В центре помещается огромная, во всю высоту фронтона, фигура бегущей Медузы и рядом с ней ее дети — герой Хризаор и крылатый конь Пегас.
В углах фронтона помещены миниатюрные по размеру действующих лиц сцены борьбы: в правом — Зевс с гигантом, в левом — еще не истолкованная сходная композиция. Чтобы сгладить контраст между колоссальной Медузой и мелкофигурными группами в углах, художник поместил справа и слева от Медузы по большой, чисто орнаментально трактованной пантере.
Цельная по сюжету композиция встречается на маленьком рельефном фронтоне одной из сокровищниц афинского Акрополя первой половины VI в. до н. э. Художнику удалось представить здесь один из подвигов Геракла — борьбу с гидрой — и удачно заполнить углы фронтона туловищем змея-чудовища и огромным раком, приползающим по повелению Геры на место битвы.
Однако пропорции фигур этой композиции не выдержаны, и художнику пришлось заставить коней, запряженных в колесницу Геракла, опустить головы и обнюхивать рака для того, чтобы поместить их во фронтоне.
На афинском Акрополе найдено было еще несколько фронтонных композиций VI в. до н. э. На примере этих памятников можно видеть, что во второй половине VI в. до н. э. скульптурное убранство фронтонов состоит уже не из рельефных, а из частично или полностью отделившихся от фона фигур. Благодаря этому фронтонные композиции стали несравненно более доступны для обозрения с земли.
Первое вполне удовлетворительное решение проблемы фронтонной композиции дают скульптуры храма Афайи на острове Эгина. Оба фронтона этого храма — западный и восточный — сходны между собой как по сюжету, так и по композиции, но стиль скульптур восточного фронтона более развит. Датой выполнения его считается начало 80-х гг. V в., в то время как западный фронтон, вероятно, был сделан несколькими годами раньше.
Источник: maxbooks.ru
Рельеф — выпуклое изображение на плоскости. В искусстве рельефа представление объема и пространства достигается в меньшей мере зрительными (оптическими) качествами, а в большей — двигательно-осязательными свойствами художественной формы
Рельеф как художественная форма давно был известен в странах Востока, но на эллинской почве он получил особое развитие и особое применение. Рельеф как изображение на плоскости сроден живописи, и это сходство в способах выражения сказалось в греческом искусстве в том, что в развитии художественных форм рельеф следовал за развитием живописи.
Греки понимали, что рельеф занимает среднее положение между живописью и скульптурой, что он, подобно живописи, обладая возможностями для передачи многофигурных сложных композиций, в то же время может придать последним и известную объемность. Это делало его прекрасным средством для украшения зданий, так как давало возможность развить на архитектурных сооружениях видимые на большом расстоянии композиции с повествованиями о богах и героях.
И в конструкции греческого храма имелись детали, прекрасно подходящие для такой декоровки: метопы, фризы и фронтоны, не выполнявшие прямых конструктивных функций, могли быть свободно использованы для фигурных украшений, без нарушения ясной тектоники храма. Здесь открывалось широкое поле для применения рельефа, но вместе с тем последний становился декоративным, т. е. был связан отводимым для него строго ограниченным пространством, к которому он должен был приспособляться; кроме того, художник обязан был считаться со всем архитектурным оформлением храма.
Декоративный рельеф должен был, следовательно, развиваться в сторону создания единых по своему сюжету крупных композиций, приноровленных к данной форме поля и в смысле внешнего впечатления согласованных с архитектурными формами храма. Эта трудная задача разрешена была не сразу. Архаическая эпоха добилась определенных результатов только для фронтона.
Требования, предъявляемые к декоративному рельефу, повлияли прежде всего на создание в Греции высокого рельефа (горельефа). Плоский рельеф (барельеф), едва отделяющийся от фона, не мог дать достаточно сильного зрительного впечатления в окружении мощных архитектурных частей дорийского храма и на той значительной высоте, на которой находились метопы и фронтоны. Отсюда развитие высокого рельефа, который затем перерос в фронтонах в круглую скульптуру.
Развитие фронтонных композиций протекало следующим образом. Фронтон представляет треугольник, ограниченный с двух сторон крышей, а с третьей стороны — гейсоном (карнизом) антаблемента. Художнику предстояло создать такую композицию, которая была бы единой, не нарушала пропорциональности отдельных фигур и в то же время занимала бы все поле фронтона, вплоть до его острых углов.
Древнейшая из известных нам фронтонных композиций, украшавшая храм начала VI в. до н. э. на о. Корфу (древней Керкире), еще очень далека от удовлетворительного решения этой задачи. Вместо единой многофигурной композиции мастер дал здесь ряд не связанных друг с другом сцен и фигур. В центре помещается огромная, во всю высоту фронтона, фигура бегущей Медузы и рядом с ней ее дети — герой Хризаор и крылатый конь Пегас.
В углах фронтона помещены миниатюрные по размеру действующих лиц сцены борьбы: в правом — Зевс с гигантом, в левом — еще не истолкованная сходная композиция. Чтобы сгладить контраст между колоссальной Медузой и мелкофигурными группами в углах, художник поместил справа и слева от Медузы по большой, чисто орнаментально трактованной пантере.
Цельная по сюжету композиция встречается на маленьком рельефном фронтоне одной из сокровищниц афинского Акрополя первой половины VI в. до н. э. Художнику удалось представить здесь один из подвигов Геракла — борьбу с гидрой — и удачно заполнить углы фронтона туловищем змея-чудовища и огромным раком, приползающим по повелению Геры на место битвы.
Однако пропорции фигур этой композиции не выдержаны, и художнику пришлось заставить коней, запряженных в колесницу Геракла, опустить головы и обнюхивать рака для того, чтобы поместить их во фронтоне.
На афинском Акрополе найдено было еще несколько фронтонных композиций VI в. до н. э. На примере этих памятников можно видеть, что во второй половине VI в. до н. э. скульптурное убранство фронтонов состоит уже не из рельефных, а из частично или полностью отделившихся от фона фигур. Благодаря этому фронтонные композиции стали несравненно более доступны для обозрения с земли.
В работах мастеров Древней Греции преобладали темы лирического характера. Рукой безвестного скульптора были исполнены рельефы с изображением рождения Афродиты из морской пены. Две хариты поднимают богиню из воды, осторожно поддерживая ее под руки. Будто пробудившаяся от долгого сна, повернув голову, она смотрит на мир. В резком повороте ее головы выражены удивление, радость, восторг перед открывающимся миром. Тонкий, почти прозрачный хитон влажен.
о прилипшая к телу ткань повторяет формы прекрасной богини. Если в таких архаических статуях, как Артемида Делосская или Гера Самосская, одежда была скрывавшей тело преградой, то здесь она воспринимается как отзвук рельефа фигуры, "эхо человеческого тела" В характере рельефа много очарования и нежности. В Афродите нет ни любовной неги, ни величия, свойственных позднейшим изваяниям. В ее облике, скорее, подчеркнуты решительность, уверенность, властность. Время и стиль делают таким даже образ Афродиты, придавая ей особую прелесть. Метафорическую ткань поэтического образа начинают сопровождать реальные элементы пейзажа: чтобы убедить зрителей в действительности происходящего, мастер показывает под ногами харит морскую прибрежную гальку.
Иные чувства пронизывают женские надгробия этой поры, хотя и в них нашли воплощение нежность и грация. В стеле Юстинианы из собрания Берлинского музея показана девушка с коробочкой-пиксидой в левой руке. Правой она посыпает душистыми травами огонь жертвенника. Ниспадающие складки одежд, подчеркивающие ее стройность, находят отзвук в вертикали мраморной плиты. Плавное движение руки вносит ноту печали в ритмику пластических форм.
Скульптуры Парфенона — мифы в камне. Все 92 метопы храма были украшены мраморными горельефами. На метопах западного фасада была изображена битва греков с амазонками, на главном, восточном фасаде – битва богов с гигантами, на северной стороне храма – падение Трои, на южной, лучше сохранившейся, – борьба лапифов с кентаврами.
мы эти имели глубокий смысл для древних эллинов. Битва богов и гигантов утверждала, в образе борьбы космических сил, идею победы человеческого начала над первозданными стихийными силами природы, олицетворенными чудовищными гигантами, порождением земли и неба. Близка по значению первой теме и тема борьбы греков-лапифов с кентаврами. Троянские сюжеты имели более непосредственное историческое значение. Исторический миф о борьбе греков с троянцами, олицетворяющими малоазийский Восток, ассоциировался в представлении эллинов с недавно одержанной победой над персами.
Большая многофигурная группа, помещенная в тимпане восточного фронтона, была посвящена мифу о чудесном рождении богини мудрости Афины из головы Зевса. Западная же группа изображала спор Афины и Посейдона за обладание Аттической землей. Согласно мифу, спор решался сравнением чудес, которые должны были произвести Посейдон и Афина. Посейдон, ударив трезубцем о скалу, исторг из нее соленую целебную воду. Афина же создала оливковое дерево – эту основу сельскохозяйственного благополучия Аттики. Боги признали чудесный дар Афины более полезным людям, и владычество над Аттикой было передано Афине. Таким образом, западный фронтон, который первым встречал направляющуюся к Парфенону торжественную праздничную процессию, напоминал афинянам о том, почему именно Афина стала покровительницей страны, а главный, восточный фронтон, у которого заканчивалась процессия, был посвящен теме чудесного рождения богини–покровительницы Афин и торжественному изображению Олимпа.
Вдоль стены наоса за колоннами, как уже упоминалось, шел зофор, изображающий праздничное шествие афинского народа в дни Великих Панафиней, что непосредственно самой своей темой связывало ясно продуманный ансамбль скульптур Парфенона с реальной жизнью.
Скульптуры Парфенона дают ясное представление о том огромном пути, который был пройден греческим искусством за какие-нибудь 40-50 лет, отделяющие время создания акропольского комплекса от скульптур Эгинского храма.
Сохранившиеся метопы, посвященные преимущественно борьбе лапифов с кентаврами, представляют собой двухфигурные композиции, последовательно развертывающие перед зрителем перипитии этой борьбы. Поражает разнообразие движений и неистощимое богатство мотивов борьбы в каждой новой паре сражающихся. То кентавр, занеся над головой тяжелую чашу, нападает на упавшего и закрывающегося щитом лапифа, то сплелись в жестокой схватке, вцепившись друг другу в горло, лапиф и кентавр, то, широко раскинув руки, гарцует над безжизненным телом павшего грека кентавр-победитель, то стройный юноша, схватив левой рукой за волосы кентавра, останавливает его стремительный бег, а правой заносит меч для смертельного удара.
Метопы эти были явно выполнены разными мастерами. В некоторых из них еще есть та резкая угловатость движения и подчеркнутая передача отдельных деталей, которая была, например, в западном фронтоне храма Зевса в Олимпии, посвященном тому же сюжету.
других, притом самых лучших, можно видеть все мастерство высокой классики в естественном и свободном воспроизведении любого реального действия и то глубокое чувство меры, которое неизменно сохраняет гармоническую красоту образа совершенного человека. Движения лапифов и кентавров в этих метопах непринужденно свободны, они обусловлены только характером той борьбы, которую они ведут, – в них не остается никаких отзвуков слишком очевидного и строгого подчинения архитектурной форме, какое было еще в метопах храма Зевса в Олимпии. Так, в превосходном рельефе Парфенона, где полуобернувшийся назад лапиф, властной рукой ухватив за волосы кентавра, останавливает его стремительный бег и сгибает его тело, подобно тому, как сгибают тугой лук, композиция подчинена логике движения фигур и сцены в целом и, вместе с тем, естественно соответствует пределам отведенного архитектурой пространства.
Этот принцип как бы непроизвольной, свободно возникающей гармонии архитектуры со скульптурой, полностью осуществляющей свои образные задачи и не разрушающей при этом архитектурного целого, – одна из важнейших особенностей монументальной скульптуры высокой классики.
На этом же принципе построены и композиции обоих фронтонов. При рассмотрении любой из фигур фронтонов в отдельности трудно предположить, что они включены в композицию, строго определенную архитектурной конструкцией. Так, поза полулежащего юноши Кефала с восточного фронтона вполне обусловлена самим мотивом движения фигуры, и, вместе с тем, она легко и ясно «вписывается» в острый угол фронтона, в котором находилась эта статуя. Даже на западном фронтоне храма Зевса в Олимпии движения фигур при всей их реалистической правдивости, в общем, были строго развернуты по плоскости фронтона. В таких статуях Парфенона, как Кефал (по другому толкованию – Тезей), достигнута полная свобода и естественность движения.
О композиции восточного фронтона и, прежде всего, о ее несохранившейся центральной части можно судить по рельефу на так называемом Мадридском путеале, где, впрочем, нарушен принцип треугольного расположения фигур. Фидий отказался от выделения оси симметрии композиции вертикально стоящей центральной фигурой. Прямая связь, которую получала при таком решении композиции фронтона с ритмом колоннады, была заменена гораздо более сложным соотношением. Свободные в своих движениях, полные жизни фигуры создавали группу, естественно размещенную в пределах треугольника фронтона и образующую ясно законченное и замкнутое в себе художественное целое. В центре фронтона были изображены сидящий на троне полуобнаженный Зевс и справа от него – полуобернувшаяся к нему и быстро двигающаяся к правому краю фронтона Афина в длинном хитоне и вооружении. Между ними в вершине треугольника находилась парящая в воздухе Ника (Победа), венчающая Афину. За Зевсом, налево, был изображен Прометей (или Гефест), отшатнувшийся назад с топором в руке; справа от Афины – сидящая фигура Деметры, присутствовавшей здесь, вероятно, в своей роли родовспомогательницы. Таким образом, равновесие композиции было достигнуто здесь сложным перекрестным соответствием спокойно сидящих и стремительно движущихся фигур. Далее, по обе стороны центральной группы, располагались другие боги Олимпа. Из всех этих фигур сохранилась лишь сильно поврежденная крайняя левая – Ирида, вестница богов. Она полна бурного движения: складки ее длинной одежды развеваются от ветра, игра света и тени еще более усиливает динамику этой статуи. Слева, в самом углу фронтона, был помещен Гелиос – бог солнца, поднимающийся из вод Океана на квадриге; справа – опускающаяся книзу, также как и Гелиос, срезанная нижней чертой фронтона, богиня ночи Никс (или Селена) со своим конем. Эти фигуры, обозначавшие смену дня и ночи, тем самым показывали, что рождение Афины имеет значение для всей вселенной от востока до крайнего запада.
Из уцелевших статуй сильно разрушенного западного фронтона наиболее совершенны Кефис, плавные, текучие линии тела которого, действительно, словно олицетворяют реку Аттики, группа Кекропа, легендарного основателя Афинского государства, с его молодой дочерью Пандросой, и фигура Ириды.
Красота и величественность фронтонных скульптур Парфенона достигнуты отбором тех тонко прочувствованных естественных движений, которые своей свободной целесообразностью с наибольшей полнотой передают пластическую красоту и этическое совершенство человека.
Фриз (зофор) Парфенона дает ясное представление об особенностях построения классического рельефа. Все планы, на которые расчленяется рельеф, идут параллельно друг другу, образуя как бы ряд слоев, замкнутых между двумя плоскостями. Сохранению плоскости стены содействует единое, направленное строго параллельно плоскости стены движение многочисленных фигур. Ясная смена планов и ясный ритмический строй фриза рождают впечатление необычайной целостности изображения.
Фриз начинается со сцен подготовки юношей-всадников к шествию. Спокойные движения юношей, завязывающих ремни на сандалиях или чистящих коней, оттеняются время от времени вторгающимся сюда резким движением вставшего на дыбы коня или каким-либо стремительным жестом юноши. Далее мотив движения развивается все более быстро. Сборы закончены, начинается само шествие. Движение то убыстряется, то замедляется, фигуры то сближаются, почти сливаясь друг с другом, то пространство между ними расширяется. Волнообразный ритм движения пронизывает весь фриз. Особенно замечательна вереница скачущих всадников, в которой мощное в своем единстве движение складывается из бесконечного многообразия схожих, но не повторяющихся движений отдельных фигур, различных и по своему облику. Не менее прекрасно строгое шествие афинских девушек, длинные одежды которых образуют мерные складки, напоминающие каннелюры колонн Парфенона. Ритм движения девушек особенно оттеняется повернутыми навстречу мужскими фигурами (распорядителей празднества). Над входом, на восточном фасаде – боги, смотрящие на процессию. Люди и боги изображены одинаково прекрасными. Дух гражданственности делал возможным для афинян горделивое утверждение эстетического равенства образа человека образам божеств Олимпа. Художники этого времени в своих произведениях обнаруживают склонность к успокоению на достигнутом и стремление к утонченности и внешней эффектности. Но эта задержка была кратковременной. За ней последовал новый бурный порыв, который подвел греческое искусство архаического периода к самой грани перехода в новое качество.
Этот скачок, имевший всемирно-историческое значение, должен рассматриваться как надстроечное явление, возникшее в результате становления афинской демократической республики и подобно последней бывшее результатом длительного исторического развития.
Источник: studopedia.ru
|
Гипермаркет знаний>>Искусство>>Искусство 10 класс>> Эволюция греческого рельефа от архаики до высокой классики. Храм Афины в Селинунте. Храм Зевса в Олимпии. Метопы и ионический фриз Парфенона
УРОК 12
Храм Афины В Селинунте. Храм Зевса В Олимпии. Метопы и ионический фриз Парфенона Высочайшего совершенства греческое искусство достигло в рельефе. Особенность греческого рельефа состоит не в правдоподобии и передаче внешнего сходства, а в умении мacтeров находить именно те формы и тот линейный ритм, кoтoрые предельно точно отражают суть сюжета и соответствуют архитектурному стилю. Эволюцию рельефа от занимательной пестроты архаики к простым формам классики, строгим и человечным, можно проследить на примере дорического храма в разные периоды развития греческой культуры. Уже метопа храма Афины, в Селинунте (VI в. до н. э.) демонстрирует потрясающее стилистическое созвучие рельефа и тяжеловесной архитектуры, свойственной архаике. На метопе изображен Персей, который при поддержке Афины поражает гopгoну Медузу8.
Метопа храма Афины в Селинунте. VI в. до н. э. Национальный археологический музей. Палермо Массив храма, в котором, казалось. архитектурный ордер с трудом преодолевает инертную массу камня, задал основную форму рельефа: широколицая, грузная гopгонa Медуза, приземистый, с толстыми ногами и коротким туловищем Персей, большеголовая Афина. Но громоздкие, грубые фигуры богини, героя и мясистого чудовища, тяжеловесные вблизи, на расстоянии идеально соответствовали облику дорическогo храма, не нарушая стилистического единства. Целостность архитектуре и каменному декору придавало чередование светлых и затемненных участков peльефа, опоясывающего храм, словно чеканный узор из теневых пятен. При этом по краям располагались динамичные композиции, к центру они становились более безжизненными и застывшими. По мере тoгo как дух рационализма преодолевал coпротивление материи и храм приобретал более сухие, четкие очертания, живописный эффект крупного тeнeвoгo узора утрачивал значение. греки нашли более oдуxoтвopeнные формы рельефа, взаимодействие котopoгo с архитектурой стало легче и тоньше. Каждый рельеф передает драматическое действие, и выражением eгo является простое движение, жест. К примеру, метона храма 3евса в Олимпии (нaчало V в. до н. э.) периода ранней классики украшена сценой предпоследнего подвига геракла 9, связанного с обретением золотых яблок гесперид – яблок вечной молодости.
Драматизм ситуации передан простым и в то же время красноречивым движением протянутых рук титана с плодами. В нем и радость обретенной свободы от тяжелейшего бремени небесного свода, и недоумение по поводу прихоти героя. Геракл кaк-то отстраненно и равнодушно взирает на дар, кaзалось, крайним напряжением физических сил и воли удерживая небо. Но легким движением помогает ему cтoящая за спиной Афина, одетая в чрезмерно простой, струящийся по плечам хитон, соскальзывающий с поднятой руки и обнажающий трогательно тонкое и нежное запястье. В целом весь peльеф – иллюстрация преимущества человеческой изобретательности и paзума над хтонической мощью стихий. На метопах изображены эпизоды легендарных сражений, которые отождествлялись с победой эллинов над варварами-персами в греко-персидских войнах,а также с победой разумного человеческого начала над стихийными силами природы. Чистая архитектура Парфенона не нуждалась в живописном дополнении крупного тeнeBoгo узора, поэтому Фидий bыбирал простые плавные линии, дающие нужное впечатление. На метопе южного фриза, например, изображен гpeк, с усилием отталкивающий от себя кентавра10 и во время схватки на свадьбе царя Пирифоя.
Напрягшиеся икры на нoгax, с усилием упирающихся в землю, протестующий жест руки с вздувшимися жилами,резко обозначенные мышцы торса, драпировки, льнущие беспокойными складками к телу, – все это предельно точно выражает неприятие светлой и разумной человеческой природой невежественной и необузданной звериной силы.
Вместе с тем в спокойно круглящихся линиях, создающих эмоционально точный образ, нет никакой экспрессии, надлома, эпатажа. Так же эмоционально емко ритм линий отражает конкретную идею в рельефах ионического фриза Парфенона, сплошной лентой идущего поверху целлы. Эта идея – торжество афинской демократии. Ее воплощает запечатленное Фидием величавое шествие жителей Афин от рыночной площади Aгoры на Акрополь в праздник Великих Панафиней. Непрерывным потоком от юго-западного угла в обе стороны движется процессия знатных афинских девушек с драгоценной ношей – новым плащом-пеплосом* для статуи Афины. Водоносы поддерживают огромные амфоры с вином, благовониями и оливковым маслом для жертвенных даров. * Пенлос – верхняя одежда из шерстяной ткани в складках, без рукавов, которую греки надевали поверх хитона – рубахи, перетянутой поясом. Ясное представление об особенностях рельефа дают две фигуры эфебов на конях. Движение направлено вдоль стены, и одинаковые позы скачущих коней, очертания ног и спин всадников рождают мерный, торжественный ритм фриза.
При этом он лишен монотонности благодаря разнообразию в деталях: различны гривы и изгиб лошадиных шей, позы и жесты рук всадников, их одежда. В композиции найдена идеальная пропорция между повторами и контрастом, свидетельствующая о чувстве меры, которое так ценили дpeвние греки. Хотя невысокий рельеф почти сливается со стeной, ощущение пространства дают чередование планов и заходящие друг за друга формы – развевающийся за спиной всадника плащ, круп коня, закрытый ногой другой лошади, рука юноши, скрытая гривой. С их помощью достигается трехмерность пространства, в действительности почти oтcутствующая. Плавный, музыкальный ритм рельефа помогал почувствовать пришедшим к храму, как весело и легко идет жизнь в лучах божественного присутствия. Боги не чуждаются людей, их повседневных дел и забот, и поэтому воздух для смepтных «легкой лазурью разлит и сладчайшим сияньем проникнут». Такому мировосприятию способствует и материал. Холодный блеск отполированного мрамора создает ощущение некоторой отстраненности, естественной при общении с богами, но возможность этого камня передавать струящиеся ткани, нежную кожу, вьющиеся волосы придает образам человеческую теплоту. В формах и декоре Парфенона было найдено то счастливое равновесие, когда неподвижность архаики оказалась уже преодоленной, а общая cтpoгocть узора еще не была принесена в жертву натуралистическому любованию эмоциями и плотью, что стало характерно для эстетики эллинизма. Вопросы и задания
Емохонова Л. Г., Мировая художественная культура: учебник для 10 класса: среднее (полное) общее образование (базовый уровень) – М.: Издательский центр «Академия», 2008. Планирование по исскуству , учебники и книги онлайн, курсы и задачи по исскуству для 10 класса скачать
Содержание урока
Если у вас есть исправления или предложения к данному уроку, напишите нам. Если вы хотите увидеть другие корректировки и пожелания к урокам, смотрите здесь – Образовательный форум. |
Источник: edufuture.biz